Истероидная психопатия чаще встречается у девочек и диагностируется в пубертатном возрасте, но главные ее чер­ты (эгоизм, стремление находиться в центре внимания, быть предметом всеобщего восхищения) заметны уже в дошколь­ном и младшем школьном возрасте. По Ясперсу, главный признак истероидной личности в том, чтобы «себе и другим казаться больше, чем есть в действительности, и переживать заметнее и сильнее, чем она на это способна». У истериче­ских детей бросается в глаза нечто поддельное, театральное, аффектированное. Они выставляют свои чувства напоказ, в зависимости от обстоятельств выглядят возмущенными, терпеливыми, самоотверженными, сокрушенными. С удо­вольствием выступают с чтением стихов, капризны, любят, чтобы их упрашивали, завистливы и ревнивы к чужому успе­ху. Добиваясь первенства в коллективе, интригуют, доносят, клевещут, умеют всех перессорить. Они экстравагантны в прическе, одежде, склонны к фантазиям. Не умея держать в узде воображение, выдумывают необыкновенные истории, в которых выступают в роли благородных героев или при­бегают к самооговорам, приписывая себе участие в бандах, алкоголизацию, прием наркотиков и пр. Фантазируя, буду­чи самовнушаемыми, увлекаются, легко вживаются в роль и иногда на короткое время могут поверить в свои фантазии. Инфантильность истероидов проявляется в способности вытеснять все неприятное, игнорировать реальность и до­воды здравого смысла. Истероидные психопаты часто ста­новятся фанатами эстрадных идолов, преследуют их своим вниманием, вмешиваются в частную жизнь. Вместо глуби­ны, искренности и постоянства чувств — экзальтированное обожание и поклонение, легко меняющиеся на равнодушие и злословие в адрес вчерашних кумиров.

Стремление к вниманию и признанию не является спец­ифически истерическим свойством, но у истероидных лич­ностей эта естественная общечеловеческая потребность гипертрофирована. Они используют все, что может стать источником внимания к их персоне, убедить окружение в их собственной значимости и оригинальности — близость к знаменитостям, осведомленность в скандалах и сплет­нях вокруг них, демонстрация увлеченности оккультными практиками, крайними направлениями в философии и ис­кусстве, — и способны сами «впечатлиться» своими не­стандартными талантами. Средством для привлечения внимания становятся эксцентричные манеры и поступки, шокирующие мнения и фальшивые слезы. Стремясь пораз­ить воображение, продемонстрировать нестандартность личности, безбожник подчеркнуто открыто носит атрибуты веры, истово крестится, идя мимо храма. Показная рели­гиозность проявляет себя демонстративным посещением духовников, церкви, стремлением быть на короткой ноге с высокопоставленными духовными лицами. За этим фаса­дом нет обычно ничего, кроме пустоты и тщеславия. Не умея быть самим собой, истероид надевает чужие маски, легко вживается в чужие образы — от ранимого сенситива до глу­бокомысленного шизоида. Под маской разочарованности в людях и скептического отношения к ценности самой жизни может скрываться вполне жизнелюбивый субъект.

Шизоидная психопатия проявляет себя отсутствием свойственной детям эмоциональной живости, слабостью инстинктов, влечений, опережающим речевым и интел­лектуальным развитием. Шизоиды поражают недетской рассудительностью, отвлеченными интересами (изучение транспортных потоков, карт, календарей). Задолго до шко­лы и нередко без помощи взрослых овладевают письмом и чтением. Сосредоточены на внутренней душевной жизни более, чем на вокруг происходящем. В связи с такими осо­бенностями другие дети к ним не тянутся, да они и сами не стремятся к сверстникам, прекрасно обходясь собственным обществом. Лучший собеседник — книга. Если они продук­тивны в интересующей их области (коллекционирование, изучение археологических древностей, вопросов астроно­мии, космогонии и пр.), то оказываются чрезвычайно инте­ресными для сверстников, что способствует их адаптации в школьной среде. Замкнутость, мечтательность, беспомощ­ность в практической жизни шизоидного подростка соче­таются с тонким реагированием на отвлеченные ситуации и холодностью к конкретным заботам и радостям близких. Плохая интуиция и недостаточная способность к сопере­живанию могут быть причиной неожиданных бестактных поступков. Тонкому, угловатому телу соответствует угло­ватая, холодная, резкая натура. В подростковом возрасте дезадаптирующими оказываются смена обстановки, обсто­ятельства, ущемляющие его индивидуальность, попытки вторгнуться в его внутренний мир (собрания с разбором персональных дел, турпоходы, необходимость публичной декламации стихов и т.п.). Шизоидные психопаты нередко отлично учатся, поражая учителей глубокими знаниями по частным вопросам, а в дальнейшем могут успешно работать в какой-либо узкой области, что способствует их социаль­ной адаптации.

Для эпилиптоидных психопатов характерны взрывча­тость, гневливость, конфликтность, мстительность, же­стокость, застревание на обидах, агрессивность. В детстве получают удовольствие, обижая младших, мучая животных. В препубертатном возрасте у части эпилептоидов проявляются черты гиперсоциальности: утрированное стремление к порядку, педантизм, чрезмерная аккуратность в ведении дневника, тетрадей и пр. Эпилептоидный характер заостря­ется в подростковом возрасте. Мышление, эмоции, мото­рика становятся вязкими и тугоподвижными. Инертность и медлительность перемежаются периодами дисфорий (злобно-тоскливого настроения с требующими разрядки внутренней накаленностью, душевным смятением, напря­женностью). Достаточно бывает самого мелкого повода для бурной аффективной вспышки, часто сопровождающейся агрессией, реже аутоагрессией и заканчивающейся простра­цией. Протекающий на фоне суженного или помраченного сознания патологический аффект, вынуждающий ставить вопрос о вменяемости, чаще встречается именно у эпилеп- тоидных личностей.

Циклоидная психопатия рельефно проявляется в под­ростковом возрасте, когда становятся заметными нару­шения душевного равновесия с волнообразной сменой веселости и хандры. Именно в пубертатном возрасте неред­ко происходит превращение веселых оптимистов в мрачных пессимистов и наоборот — неуклюжий застенчивый ребе­нок становится блестящим, талантливым, остроумным юно­шей. Сменяющие друг друга подъемы и спады настроения продолжительностью от 2-3 дней до нескольких недель мо­гут остаться на всю жизнь, усиливаться весной или осенью. Аффективные колебания, свойственные циклоидной пси­хопатии как аномальной личности, как бы глубоки они ни были, не достигают психотического уровня. Психотический уровень, как ранее обсуждалось, — это новое качество, при котором веселость неомрачаема, а тоска непонятна. Стержневые особенности циклоидной личности (независи­мо от эмоционального фона) — естественность чувств, лег­кость в общении, откликаемость, дружелюбие — вызывают ответную симпатию.

У эмоционально-лабильных (реактивно-лабильных) психопатов, в отличие от циклоидных, настроение меняет­ся не беспричинно, но по самым незначительным поводам от беззаботного веселья до глубокого отчаяния много­кратно в течение дня. Любой пустяк приводит в уныние, и любой пустяк утешит. Из-за подвластности настроению и ситуации их система общения весьма неустойчива, а реали­зация социальных возможностей ограниченна. Серьезные неприятности, большие потери и разочарования могут вы­звать реактивные расстройства в виде депрессий и невроти­ческих состояний.

У описанных личностных типов характер теснее, чем у других, сцеплен с темпераментом и эмоциональным тоном. То же относится к эпилептоидным личностям.

Сенситивная психопатия. Ведущие черты характера у представителей этого типа личности — чрезвычайная рани­мость, впечатлительность, обидчивость, из-за которых им особенно трудно в младших классах, где они нередко ста­новятся объектом насмешек и преследований со стороны одноклассников. У них рано формируется чувство долга, ответственности. В подростковом периоде из-за свойствен­ного им комплекса неполноценности боятся публичных выступлений, тяжело и подолгу переживают упреки со сто­роны уважаемых ими людей. Для считающих справедливой формулу «в другом увидеть можно лишь то, что есть в тебе» понятна отзывчивость и чуткость сенситивных к чужим бо­лям и обидам. При наличии, конечно, изначальной добро­ты. Иногда они пытаются скрыть робость и застенчивость, надевая маску чрезмерной общительности и даже развяз­ности. Внешняя суровость или подчеркнутая суховатость нередко всего лишь форма защиты нежной и ранимой души. Крайне чувствительны к замечаниям, касающихся их внеш­ности, особенно при наличии даже малозаметного дефекта. Пытаются, чаще без успеха, компенсироваться именно в той области, где чувствуют свою слабость (занятия силовы­ми или опасными видами спорта и пр.). Нередко стремятся выполнять общественную работу, хотя фактическими ли­дерами не являются. К нарушениям поведения не склонны. Фобические неврозы, реактивные депрессии и параноиды нередко формируются на основе сенситивной психопатии. Глупцы среди сенситивных личностей, как и среди психасте­ников, — явление сравнительно редкое. Возможно, потому, что ранимым и обижаемым чаще приходится с грустью за­думываться о жизни. Способствуют этому врожденная их склонность к размышлениям и среда, обычно враждебная к слабым и «сильно умным».

При психастенической психопатии отмечаются вы­раженная склонность к тревожным опасениям и особая мнительность. Это именно априорная тревожность, не связанная с психотравмирующим опытом. Она может вы­ражаться в боязни темноты и одиночества, животных и людей, грозы и пр. Психастеники боятся нового, чрезмер­но волнуются о здоровье и благополучии близких и своем собственном. Особенно отчетливыми психастенические черты становятся при поступлении в школу, когда начи­нают предъявляться требования к чувству ответствен­ности. Неуверенность и сомнения в том, правильно ли он решил задачу или вел себя в той или иной ситуации, долго не оставляют психастеника и временами становятся му­чительными. То же относится и к намечаемым мероприя­тиям. Взвешивание доводов за и против, борьба мотивов занимают столь много места и времени, что дело так и не начинается. Психастеник предпочитает, чтобы решение за него принимали другие, но уж если оно принято, то стре­мится выполнить его скорее, так как ожидание не менее мучительно, чем необходимость принятия решения. К по­ловому созреванию тревожная мнительность усиливается, появляются ипохондричность, склонность к образованию навязчивостей. Навязчивыми становятся не только со­мнения и опасения, но и мысли, и действия, нередко при­обретающие характер защитных ритуалов. Психастеникам свойственны аккуратность и приверженность к порядку и режиму, они исполнительны, но самостоятельная деятель­ность, тем более ответственность за других, может быть причиной декомпенсаций. Склонность к самоанализу и самокопанию, к размышлениям на метафизические темы заставляет подростка-психастеника ставить перед собой вопросы о смысле жизни, анализировать другие абстракт­ные категории. Несоответствие между идеалами и действи­тельностью может привести к глубокому разочарованию в жизни и попыткам ухода из нее. Воспитание в условиях повышенной моральной ответственности, чрезмерные ожи­дания родителей и неспособность оправдать их могут стать у подростка-психастеника звеньями механизма развития невроза навязчивых состояний, ипохондрического невроза, психосоматических заболеваний.

Основные типы психопатий у детей и подростков наиболее удобно представить, опираясь на классификацию П.Б. Ганнушкина.

Гипертимные психопаты, тесно связанные с живым сангвиническим темпераментом, отличаются постоянно повышенным настроением, энергичностью, предприимчиво­стью. Имея неплохие способности, учатся неважно, так как внимание их неустойчиво, а интересы разбросанны. Из-за отсутствия целеустремленности и прогулов знания поверх­ностны, на экзаменах зачастую терпят крах. Они общитель­ны, добродушны, самоуверенны, задиристы и вспыльчивы, но отходчивы и не злопамятны. Это неугомонные самона­деянные оптимисты, стремящиеся к лидерским позициям среди сверстников, склонные к риску и авантюрам, ини­циаторы шалостей и проказ. Кипучая энергия, стремление вмешиваться в чужие дела, недостаточная деликатность приводят к конфликтам. Им тесно в узких рамках школь­ного (или другого детского учреждения) режима, и в поис­ках места приложения своей энергии они легко примыкают к асоциальным компаниям. Имеющие вкус к криминалу нередко становятся предводителями подростковых шаек. Мелочный домашний контроль вызывает у них стремление освободиться от чрезмерной опеки вплоть до ухода из дома. Рано пробуждающаяся сексуальность, дефицит моральной щепетильности, непостоянство симпатий и привязанностей обусловливают раннее начало беспорядочной половой жиз­ни. В асоциальной компании они приобщаются к алкоголю. Синтонные, нередко обаятельные и остроумные, с первых минут общения привлекают собеседника, но прячущая­ся за внешним блеском поверхностность, общительность, переходящая в чрезмерную болтливость и амикошонство, необязательность и самомнение приводят к скорому к ним охлаждению окружающих. Склонность ко лжи и хвастов­ству сближает их с истероидными личностями, а отсутствие выдержки в учебе и работе, стремление к развлечениям — с неустойчивыми. Невинные болтуны при наличии само­мнения и раздражительности превращаются в несносных спорщиков, вспышки гнева которых весьма напоминают по­ведение эксплозивных психопатов.

Характерологические сдвиги у психопатов могут быть аутохтонными и ситуативными, и именно это имеет в ви­ду П.Б. Ганнушкин, говоря о конституциональном и си­туационном типах психопатического развития. То есть, по П.Б. Ганнушкину, психопатическое развитие — это эволю­ция психопатической личности, а по O.K. Кербикову, это движение по пути к психопатии, названное им патохарак­терологическим развитием. Термином «патохарактерологи­ческое развитие» или «патологическое развитие» личности лучше не пользоваться, во-первых, потому что самим тер­мином ребенок или подросток автоматически погружается в область патологии, а во-вторых, потому что критерии диа­гностики того, что называется патохарактерологическим развитием, далеко не бесспорны, границы психопатий ис­кусственно расширяются, и, как следствие, диагноз «крае­вая психопатия» в 80-е годы прошлого века ставился вдвое чаще, чем в 60-е. Последнее может быть объяснено, кроме тогдашней модности диагноза, отсутствием четких диагно­стических критериев патохарактерологического развития и краевой психопатии, неоправданным их расширением, в связи с чем в область патологии включалось то, что ею, воз­можно, не являлось.